Муж для девочки-ромашки - Страница 3

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Когда они впервые встретились у стен университета, Надя была наповал сражена удивительной интеллигентностью новой сокурсницы, ее эмоциональностью и впечатлительностью. Через пару месяцев довольно плотного общения стало ясно, что все эти положительные качества граничат с полной невменяемостью, но отвязаться от по-детски трогательной и непосредственной Аньки было уже нельзя. Тем более что остальные подруги постепенно отходили на задний план по причине появления в их жизни бойфрендов. Что бы там ни говорили феминистки, но мужчина – это дорожный указатель в судьбе каждой женщины. Он отмечает каждый очередной этап ее жизненного пути и указывает направление следующего. Надюшу много лет несло по пустынному шоссе без единого указателя, но с редкими дорожными знаками, в основном символизировавшими ограничение скорости. Мама всегда твердила ей, что нельзя торопиться с выбором. Выбора особого и не наблюдалось, зато любой новый знакомый подвергался жесточайшей и вполне справедливой критике. Уж что-что, а критиковать мама умела мастерски. В далекой юности Татьяна Павловна сама жестоко ошиблась, влюбившись не в того. «Не тот» быстро исчез из ее жизни, а Надюша осталась. То ли как память, то ли как укор, то ли как испытание.

Кстати сказать, Фингалова маме тоже категорически не нравилась.

– Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты! – сердито напоминала она Надюше. – Будут думать, что вы из одной психушки. На редкость чокнутая девица. Просто невозможно слушать, как она излагает. «Не будете ли вы так любезны позвать вашу замечательную дочь к телефончику. Если только она не занята!!! Я ни в коем случае не смею ее отвлекать!» Тьфу!

Но на данном этапе никто, кроме Аньки, не был заинтересован в совместном поиске кавалеров. На безрыбье и рак оказался рыбой. Каждый раз успокаивая себя этой сентенцией, Надя вспоминала маленьких вяленых снетков, которых ела в далеком детстве у бабушки в деревне.

– Ну, мы готовы, – провозгласила Анька, разобравшись с челкой. – Кто со мной?

И она оттопырила костлявый локоток. В рядах мужчин произошло некоторое замешательство, в результате которого Алексей приобнял Надю и проворковал:

– А кто со мной?

Таким образом пары разделились к явному неудовольствию пухлого Кости и мадемуазель Фингаловой.

– Он для меня староват, – страдальчески прошептала Анна, видимо, считая кавалеров глухими. Костя тут же покраснел и обиженно прищурился.

– А для меня, можно подумать, в самый раз, – одними губами произнесла Надя и немедленно пожалела, так как Фингалова начала лезть ей в лицо и настойчиво переспрашивать, желая уточнений. Костя тоже заволновался. Возможно, Надино мнение было ему небезразлично.

– Может быть, девушки желают выпить? – дипломатично предположил Алексей, предчувствуя легкий скандалец.

– Желают, – агрессивно отреагировала Анна.

– Нет, – в унисон ей замотала головой Надя.

– Какая ты правильная. – Костя то ли одобрительно, то ли издевательски ухмыльнулся и тут же был перебит смирившейся с расстановкой сил Фингаловой:

– А я – порочная шалунья!

Она тряхнула одуванчиковой шевелюрой и странно улыбнулась.

– Какой ужас, – искренне испугался толстяк, жалея, что не уговорил друга спокойно попить пива в соседнем баре. Там тоже были девушки, причем более адекватные.

Хлебнув мартини, Фингалова пошла лихо отплясывать перед стойкой.

– Веселая у тебя подруга, – шепнул Алексей и даже, кажется, поцеловал. Или ей это только показалось? Голова кружилась, и организм потянуло на сумасбродства.

– Закажи ламбаду. – Анька утянула Костю в гущу танцующих и, не дожидаясь запрошенной мелодии, начала вытворять что-то страшное, мельтеша конечностями и размахивая прической.

– Давай сбежим. – Алексей шептал Надюше уже в другое ухо, превращая мысли в желе, а тело – в податливый воск.

– Я потом пожалею, – глупо хихикнула Надя, смутно понимая, что хихикает не ее воспитание, а бокал мартини, заглоченный на нервной почве едва ли не залпом.

– Так ведь это будет потом, – не унимался Алексей и даже попытался схватиться руками за ее блузку.

Слово «потом» срикошетило от мозга и шальной пулей вернулось в Надино сознание.

«Интересное кино, – подумала она вдруг так четко и ясно, словно побывала под ледяным душем или успела проспаться. – То есть я все-таки пожалею, и он этого не отрицает».

– Поехали ко мне, – пыхтел кавалер, торопливо досасывая свою порцию спиртного, видимо, опасаясь, что Надя согласится слишком быстро и он не успеет допить оплаченное.

– Я сейчас. – Надя ловко вывернулась и послала ему игривую улыбку. – Только Аньке скажу.

Ввинтившись в толпу, она обнаружила Финаглову висящей на Костике. Пара танцевала нечто медленное, невзирая на веселый рэп, под который судорожно дергались окружающие.

– Аньк, я ухожу, – проорала Надя, косясь на фингаловского партнера. Тот понимающе хмыкнул.

– Пока, – мурлыкнула Фингалова и изобразила взмах ладошкой.

– Счастливо, – многозначительно добавил Костя и расплылся в улыбке, словно наглый кот, сожравший без спроса литр хозяйской сметаны.

«Все мужики уроды!» – свирепо подумала Надя, стремительно выбегая на сияющий ночными огнями проспект.

Через час, когда она выходила из метро на окраине города, оставшийся в клубе Леша нарезал круги вокруг благосклонно хихикающей блондинки, а Фингалова читала стихи разомлевшему Костику, волоча его вдоль сонной набережной.

Троллейбуса не было, маршруток тоже, зато народа на остановке столпилось как на первомайском салюте: все гомонили, веселились и провожали последний выходной день. Надя чувствовала себя лишней на чужом празднике жизни, как ворона на свадьбе или косой сугроб на изумрудно-весеннем газоне. Почему-то бросалось в глаза, что все женщины были со спутниками, за исключением сильно подвыпившей мадам преклонного возраста. И то бабулька норовила найти себе общество, привлекая внимание к своей покачивающейся персоне исполнением громких матерных частушек.